Нашествие монголов (трилогия) - Страница 212

К оглавлению

212

Несколько человек дружно подхватили:


Еще ли лих на нас супостат-злодей,
Супостат-злодей, татарин лихой…

Молодой сторонник сердито проворчал:

– Распелись не к добру!.. – и отвернулся с недовольным видом. Тяжелая рука крепко ударила его по плечу.

Он обернулся. Рядом стоял долговязый мужик в нагольном тулупе и собачьем треухе, с топором за поясом.

– Чего каркаешь? – спросил он.

Парень потирал плечо:

– Тьфу, Звяга! И рука ж у тебя!..

– Чем тебе песня плоха?

– Татары услышат…

– Где им сюда добраться! В снегу утопнут.

– Все одно, какое нонче пенье…

– А почему не петь?

– Избу сожгли… Тятьку зарубили… Любашу увели… – плаксиво протянул парень.

– Вот оно что!.. Да разве у тебя одного? Чего ты хлюпишь? Все мы это видели, все горя хлебнули! А завтра сами косоглазым хвосты отрубим! Все одно прогоним их!

Парень недоверчиво покачал головой.

– Нет! Без песни нельзя! – продолжал Звяга, опускаясь на подостланные еловые ветки. – Наше дело правое. Почему татары весело не поют, а волком воют? Их дело неверное. А правильный человек завсегда поет! То-то…

– У меня вон брюхо с голоду поет, – не уступал парень.

– Ишь ты! – громко засмеялся третий сторонник, подходя ближе. – Щи про тебя еще не сварены.

– Ничего! – спокойно возразил Звяга. – Как закипит в котелке вода, мы болтушки с мучной подпалкой нахлебаемся. Не взыщи только, что соли нет.

– Да и муки-то последняя горсть…

– И это нам впрок: заснем покрепче – во сне пироги увидим!

Неожиданно раздался резкий окрик:

– Стой! Кто идет?

По лесу пробирался на лыжах широкий, плотный и коротконогий крестьянин. Оглядывая сторонников, он часто откидывал голову назад, и тогда черная борода его стояла торчком. На плечах он тащил куль муки. Несколько сторонников подошли ближе. Остальные продолжали лежать, подставляя бока теплым лучам костра.

Насмешливый голос прокричал:

– Эй, удальцы, молодцы, гвозди вострые! Прибежал сват от тещи, прямо с погоста, отмахал верст со ста! Притащил муки аржаной куль большой. Подходи, кто не спесивый, не ленивый, подставляй чашку, ладони аль шапку! Торопись печь блины, не то опара сядет, кумовьев отвадит!..

– Откуда мука? Кто принес? – загудели, приподнимаясь, мужики.

– Да вот – человек тороватый, борода лопатой. Татарва его с печи спугнула, косноязычным стал и зовется с тех пор Ваула.

Звяга подскочил:

– Ваула! Сват!.. – и бросился обнимать приятеля.

– Смекнул я, что вы здесь голодуете, мучки вам и притащил, – объяснил Ваула.

– Ай да молодец! Накормил нас до отвала, когда в брюхе пусто стало!.. – говорили мужики.

– Садись, Ваула, к нашему костру!

– Нет, к нашему!..

– Да ты скажи, что с тобой сталось? – спрашивал Звяга. – Видел я, как ты с рязанской стены в реку скатился. Я думал, ты утонул…

– Знать, день мой смертный еще не пришел, – выбрался! Двое суток по лесу скитался, пока не обсох.

– Го-го-го! – засмеялись мужики. – Своим ли паром сушился?

– А то чьим же? Бежал как мог, искал сторонников, наткнулся на выселок. Два старика меня обогрели, на лыжи поставили, каравай и куль муки дали. Иди, говорят, на сиверко. Там встретишь удалых сторонников. Скажи: земно им кланяемся, спасибо им, что родину берегут! И мы, старики, рогатины точим и скоро к ним прибежим.

– А что слышно там, у нас?

– Сами, что ли, не знаете? Время лихое, татары носятся то здесь, то там, всех рубят, душат петлей, пощады никому не дают.

Издалека послышался протяжный свист, потом оклик дозорного:

– Эй, постой! Кто там едет на коне татарском?

Молодой, звонкий голос отвечал задорно:

– Конь из татары, да ездок такой же, как и вы!

На поляну выехал всадник. Конь был горбоносый, с поджарым, как у борзой, животом. На нем была татарская сбруя в сердоликах с серебряными пряжками и пестрые переметные сумы. На коне сидел мальчик в большой шапке и заплатанном зипунишке, обтянувшем узкую грудь. Тонкие ноги в кожаных лаптях были вдеты в короткие татарские стремена. Сзади, вцепившись в хвост коня, плелся второй мальчуган.

– Го-гo-гo! – грохотали сторонники. – Вот так вояка!

– Да с ним попутчик идет, коня за хвост дерет!

– Давно ли под лавкой медведкой ползал?

– Вишь какого лихого воина нам бабушка прислала!

Юный всадник подъехал к сторонникам:

– Примите нас, люди добрые. Мы из татарского плена удрали!

– Молодцы, ребята!

– Иди, иди к нам, кирпатый! А это что за молодец за тобой плетется?

– Да Поспелка! Он из сил выбился… Мы вдвоем на коне ускакали, а теперь по очереди пешком идем.

– Садись к нам, ребята!

Мальчик сошел с коня, привязал его к елке и подошел к костру. Его темные глаза казались огромными на бледном, исхудалом лице. Мальчик взглянул на своего спутника и прыснул от смеха:

– Брось, Поспелка, нюнить! Спаслись – и ладно!

– А что они с Булаткой сделают?

– А мы его выручим!

– Да как же вы, ребята, из плена-то удрали?

– Сейчас расскажу. Только нет ли у вас, люди добрые, сена хоть клок – коня подкормить? Без него бы мы пропали!

– Чего захотел! Откуда мы тебе сена достанем? Да твои сумы за седлом, поди, сухарями набиты?

– А я и не знаю, что в сумах, они не мои!

– Сейчас посмотрим, что тебе татары подарили!

Сторонники подошли к коню, отвязали переметные сумы и распустили ремешки. Разостлав на снегу армяк, вытряхнули сумы. Оттуда посыпались: бабья панева, вышитая рубаха, серебряный кубок, несколько нательных крестов и три цветных узелка. В одном оказались золотые и медные серьги, в другом – горсть монет, черных и серебряных, в третьем, побольше, – мелко накрошенные сухари.

212